Иван Вологжин: «Манит меня наша деревня, только осталась она на дне Братского моря»

Село Аталанка известно многим. Это — родина писателя Валентина Распутина, которую он увековечил в своих произведениях. Деревня Криволуцкая была ниже Аталанки по течению Ангары, примерно в двух километрах.

— А называлась наша деревня Криволуцкой потому, что возле деревни река делала излучину, образовывала мыс, а на нем был большой луг, — предполагает Иван Кузьмич.

Его родители, как и большинство жителей Криволуцкой, занимались сельским хозяйством. Однако в каждый деревне, вспоминает Иван Кузьмич, были свои мастера — люди, которые занимались чем-то особенным.

— У нас в Криволуцкой была маслобойка. Её держал Михаил Фёдорович Криволуцкий. Его отца звали Фридрихом, он был немцем, которого сослали в Сибирь. Имя Фридрих произносить было неудобно, и его быстро переделали на Федора. Так и звали его — Федор Немец. А фамилию свою он получил от жены.

На маслобойке Михаила Криволуцкого делали, помимо прочего, конопляное масло, которое пользовалось у крестьян большим спросом. Потом хозяина маслобойки раскулачили, и производство закрылось.

Аналогичная судьба ждала крестьянина, который держал мельницу в деревне Баранова. Его раскулачили, сослали в Качуг. Правда, мельница не закрылась, продолжила молоть муку, и крестьянин, уже будучи стариком, вернулся из ссылки и пришел работать на свою бывшую мельницу.

В Аталанке тоже была мельница, в деревне Еремина работали оружейники, вспоминает Иван Кузьмич.

Сначала коллективизация, а потом война изменили привычный сельский уклад. Отец Ивана Кузьмича ушел на фронт, в 1944-м году попал в госпиталь с многочисленными ранениями. Три месяца боролся за свою жизнь, не выжил. Похоронили его в общей могиле возле города Осташков.

Взрослеть Ивану пришлось рано. В Криволуцкой была только начальная школа. Он закончил в ней четыре класса, а дальше учиться не пошел. Надо было работать, матери помогать.

— Пошел я трудиться с 1952 года, — рассказывает Иван Кузьмич, — и примерно в это время впервые заговорили о затоплении. Старики не поверили, конечно: мол, всякую ерунду болтают — не может такого быть, чтобы река вышла из берегов и все затопило!

Однако, очень скоро пришло поверить в невиданные, как казалось, вещи. Началось переселение.

— Перед этим оценили дома. У кого дом хороший, рубленый в лапу, — их перевозили. У кого дом похуже или рубленый в углы — тех определяли на сжигание и платили компенсацию. Полностью деньги выплачивали только после того, как вся площадка была очищена. Когда мы все сожгли, по нашему двору ходила комиссия. Протыкали щупом землю, проверяли, не осталось ли чего от нашего дома.

В целом, народ переселялся спокойно, вспоминает Иван Кузьмич, но, конечно, были люди, которые сначала говорили: никуда не поедем, хоть затопляйте. Потом и они успокоились, переехали со всеми.

— Долго искали место под переселение, а в итоге решили, что мы переедем в Усть-Малой, — рассказывает Иван Кузьмич. — Здесь был сельсовет, к которому еще не так давно относилось еще шесть деревень: Кузьмина, Шебартуй, Заимка, Радуй, Шаманова, Ключи. Потом была коллективизацией, ходила банда, грабила эти деревни. В итоге, народ разъехался, разбежался, и из всех деревень осталась только центральная усадьба — сам Усть-Малой. Места вокруг освободились, где еще недавно люди жили, хлеб сеяли. Решили, что эту землю мы и займем.

Сделали разметку с учетом всех, кто должен был переехать, и получилось, что в новом поселке будет никак не меньше двухсот дворов.

— Нарисовано-то было много что, а поехали сюда далеко не все, — говорит Иван Кузьмич. — Не больше 70 участков было освоено, остальные так и остались пустыми. А из тех, кто переселился, остались, в итоге, единицы. Очень многие перевезли сюда свои дома, а потом решили все-таки уехать. Не приглянулись им здешние места.

Разъехались кто куда. Многие ушли работать в леспромхоз. Там были высокие зарплаты, хорошее снабжение. Кто-то уехал в Зиминский район, в Кимильтей. Здесь был техникум, где многие жители Усть-Удинского района получали профессию механизатора, эти места были им знакомы. На новом месте их сразу взяли на работу. Дефицит хороших специалистов на селе ощущался уже тогда.

— Был такой мужик, Абрам Егорович, ему Олонки понравились. Говорит: там речка течет, под мостом можно соленья хранить, возить их в Иркутск на продажу, — вспоминает Иван Кузьмич историю одно из своих односельчан. — Набрал себе подручными пять семей — и уехал.

В итоге, от всего Аталанского сельсовета, куда входила и деревня Криволуцкая, осталось в Усть-Малое меньше десяти семей.

У Ивана Кузьмича жизнь получилась яркой, насыщенной. Сначала его назначили бригадиром, потом секретарем парткома. Пришлось ему получать образование — сначала экстерном закончил среднюю школу, получил профессиональное образование, а потом — и высшее. Около 12 лет работал председателем колхоза «Восход» в селе Юголок. Оттуда перевели на должность председателя райисполкома, где он проработал вплоть до перестройки. Её инициаторам казалось, что старые кадры мешают процессу реформ, который, как выяснилось впоследствии вел к полному развалу страны. Иван Кузьмич не стал ничего спорить и доказывать, уволился, ушел в кооператив. Впрочем, о нем вспомнили очень были и пригласили на должность начальника отдела по сельскому хозяйству районной администрации. С этой должности он и ушел на пенсию в 2002 году.

— А я все время вспоминаю нашу Криволуцкую, — говорит Иван Кузьмич. — Стоит она перед глазами. Помню поля, ключ, даже черемуховый куст помню, который возле поля рос. Манит меня наша деревня, только нет там уже никого, и сама она осталась на дне Братского моря.

Фото, видео: Ольга Хинданова